Пастор Геннадий Мохненко: “Кремль должен оказаться в Гааге!”

Известный украинский протестантский пастор, основатель сиротского приюта “Пилигрим” Геннадий Мохненко на днях выступил в эфире “Нашего Радио” в Сакраменто и рассказал о военных буднях родного Мариуполя, о военных действиях с участием частей регулярной российской армии в регионе, а также – о своем участии в военных действиях на востоке Украины.

– Добрый день, слушатели нашего радио. Огромная для меня радость быть здесь в этой студии, в этом городе, в этом штате. У меня очень много приятных воспоминаний об этой студии «Нашего радио». Валерий Кицен, отдельно приветствую тебя и в твоем лице всю команду. И снова спасибо за то, что много раз Вы были рядом с нами в наших скорбях. И сегодня во время войны мы можем обратиться к слушателям и дать какую-то информацию.

К моему сожалению, прямо в конце августа российские танки, российские солдаты, впереди себя погнав маргиналов и бандитов, криминальных авторитетов, опять вернули войну в мой город. И я вынужден был эвакуировать в экстренном режиме наши детские дома, наш детский реабилитационный центр «Республика Пилигрим», семейные детские дома. Среди ночи по тревоге мы подняли наших детей, в том числе и моего малыша, который готовился к 1 сентября также как и я. И мы ночью побросали их в машины и отправили даже в неизвестном нам еще тогда направлении, просто от грохота орудий, от грохота войны куда подальше. Я не смог быть с моим сыном 1 сентября.

Это, может быть, кому-то покажется мелочью, но не мне. Это не пустяк для меня. К сожалению, только через месяц я попал в школу вместе с моим сыном. Он поступил в школу в бегах, в качестве беженца, а мы со старшими сынами, его братьями, старшими приемными, рыли окопы, траншеи, строили блиндажи, пытались как-то остановить обезумевшую, имперскую дурь. Просто какое-то, безумие, сумасшествие, а еще страшнее то, что 1 сентября стоял на линейке сын моего друга, пастора из Мариуполя. У них только неделя разница с моим младшим сыном, всего одна неделька. Ему еще сложнее, потому что его отца убили перед этим за 2 месяца. Убили российские офицеры, псевдорусские люди.

Я люблю русских людей, я сам русский. Сразу снимем все вопросы по этому пункту. Я люблю Россию, русских людей. Я ненавижу путинский бесовской, демонический режим за эту братоубийственную кровавую бойню. За то, что мой сын не мог обнять меня 1 сентября, за то, что сын моего друга не обнимет больше на этой земле своего батьку пастыря, ни за что ни про что расстрелянного бандитами, которые якобы пришли нас спасать. Это особо пикантная подробность, они считают и заявляют, что они пришли нас спасать. Я – спасатель, моя профессия была в армии спасатель. Я МЧС-ник, я – старшина пожарной роты, я спасал людей из огня в армии. А потом как пастырь спасал много людей.

– Ты служил в Москве? На ВДНХ?

– Я служил в Москве, в пожарной охране. Недалеко от ВДНХ.

– Я тоже там же.

– В пожарке?

– В пожарке.

– Пожарный учебный полк московского гарнизона пожарной охраны, старшина Мохненко. Звездный бульвар. Ничего себе. Вот это да, Андрей. Вот это пикантная подробность.

– Да, в московской пожарной охране 2 года я провел.

– Так вот, мы спасали людей. И я знаю, что такое спасать людей. Но они сказали, что придут нас спасать и стали убивать нас, и заливать кровью нашу страну. И это, конечно же, абсолютно жуткая история. Я хочу сразу сказать слова благодарности всем радиослушателям, кто вспоминает Украину в молитвах. Я хочу очень четко заявить для всех тех, кто введен в заблуждение СМИ, пропагандистской всей этой нечистью, что на Украине не идет гражданская война, это миф. Это блеф, это неправда. Это самая настоящая интервенция Росси, причем в самом подлом из возможных вариантов, прикрытая, плохо, но замаскированная, потому что впереди всех идут маргиналы местные. Они кричат, что мы тут не причем, это вот Ваши ребята.

Да, действительно, они гонят впереди наркоманов, алкоголиков, бандитов, всю какую-то нечисть духовную и физическую. Это правда, я могу об этом много и детально говорить. За ними идут наемники, которых они вдохновили, мотивировали и оплачивают. Профессионалы, которые прилетели на войну, по большинству, из России, но и из других мест. А за ними регулярная российская армия, танки, грады, артиллерия, офицеры, солдаты, штабы, поставка топлива, оружия, снарядов, медицины. Вся логистика огромного зла под названием война стоит за ними. Без этой последний части, без российской интервенции, никаких трагедий сегодня в Донбассе нет.

– Геннадий, я извиняюсь, но многие люди, может быть, не до конца понимают или не всё знают, но говорят, в Мариуполе сейчас все спокойно, это было буквально раньше, потом опять возвратились в Мариуполь. Как обстановка на сегодняшний день?

– Мы живем на фронте. Уже год война стоит прямо на пороге моего дома. Вот мы сейчас находимся на Манзанита-Мэдисон, а не так далеко район Кармайкл. Вот представьте, что вы живете в Кармайкл, а где-нибудь в Оринджвил, где я ночую у моих друзей, линия фронта. Просто визуально, вот здесь Ваш дом, Ваша семья, Ваши дети, а в Оринджвил линия фронта, ежедневные бои, артиллерия, танковые обстрелы, атаки. Вот так мы живем уже год. Да, как это не странно. Мы думали, что война это, когда все рыдают, умирают, но это не так. Люди женятся, у кого-то рождаются детки, а в 10-15 км поселок Широкино, где каждый день грохочет артиллерия.

Все это прекрасно слышно в городе, для нас это уже бэкграунд, бэквокал. Просто все это постоянно гремит, я здесь передергиваюсь у Вас, потому что вчера когда, я приехал в церковь «Вифания» на встречу с пасторами…

И когда я приехал туда я вдруг услышал звук, от которого я присел. Я понимаю, что это для Вас смешно, это был звук самолета, где-то аэродром рядом. И вдруг я услышал этот звук, присел, а потом подумал, стоп, спокойно, ты не в Мариуполе, ты в США, это аэродром, военный самолет. Мы немножко травмированы, мы реагируем на резкие звуки, мы передергиваемся от хлопающих дверей, потому что наш город пережил жуткие вещи, был захвачен вот этими «освободителями». Два месяца они грабили банки, сожгли мэрию моего города. Они атаковали воинскую часть. Слава богу, им дали по зубам. Это был первый раз в Украине, когда офицеры выполнили свою обязанность и отбили атака негодяев.

Потом 9 мая в День Победы, в святой день для людей на постсоветском пространстве они начали атаку на милицию в городе и стали убивать офицеров. Я горжусь тем, что в моем городе впервые на Украине нашлись офицеры, которые не просто подняли ручки и сдались, а которые сказали, что мы не сдаемся бандитам и отстояли оружейные комнаты, вызвали подмогу, был бой прямо в центре моего города. Были артобстрелы. Второй по величине теракт – это теракт в моем городе. После сбитого малазийского боинга, террористический акт номер 2 – это обстрел Мариуполя 24 января, когда прилетело больше 120 ракет за несколько минут прямо по жилым кварталам.

Было субботнее утро, мы привыкли к войне, она рядом под городом, бомбят блокпосты. Но в тот день прямо в город прилетело 120 снарядов за несколько минут, это был кошмар, ад просто. Погибли дети, женщины, вот просто так. И к моему ужасу нажимали на эти кнопки, как и на кнопки «Бука» российские офицеры, это российское оружие, российская армия. В тот день, например, была трагедия, о которой я не могу спокойно думать. За этим дедушкой присматривают сейчас в Республике Пилигрим, они взяли шефство. Детвора приезжает часто, я бывал, он все время просит пусть пастырь приедет, передает через детвору. Даст Бог вернусь, если он доживет, еще неделю, ему 75 лет вот одна история, если бы не было 25 тыс. жертв. Внимание друзья! Жертв на этой войне, уже реально около 20-25 тыс., официальная цифра 7500. Но ее легко можно умножить на 3! Реальная цифра несоизмеримо больше, просто на той стороне хоронят людей как собак, в том числе своих же солдат. Кидают в ямы и зарывают, или вообще не зарывают, так оставляют. Это уже полторы афганские войны за год.

В Афганистане за 10 лет погибло 15 тыс. советских солдат со всего Советского Союза, со всех республик СССР. На Украине за этот год погибло уже около 20-25 тыс. людей. И это только украинцев и россиян. Это 30 афганских войн по силе. За это должен ответить кремлевский бесовской имперский режим. Вот этот дедушка ему 75 лет, два года назад умерла его жена. Как нестрашно звучит, слава Богу, что не дожила до этих событий.

24 января к дедушке в субботу утром приехал его единственный сын вместе со своей женой, с внучкой и маленьким малышом. Малыш всегда прятался за мамку, когда приходил к деду, а он как бы искал его. Дедушка встретил их на пороге своего дома и сказал, “одну секундочку, сейчас закрою голубятню” и зашел за угол, а после услышал страшный звук, шелест прилетевшей ракеты. Взрыв, огонь, дым. Волна взрывная отбросила старика, когда он поднялся и шатаясь вышел к порогу своего дома у него больше не было семьи. Никого больше нет. Прямо на пороге его дома его сын, невестка, внучка, малыш, перемолотые просто российским оружием, российский подлец-офицер нажимал на кнопку, российские солдаты доставляли оружие, Кремль тайно руководил этим. Они должны оказаться в Гааге, они должны ответить за это. Я надеюсь, у меня есть мечта увидеть, что Путин и его свора бандитов ответят не только перед Богом, но и здесь на земле перед людьми!

– Геннадий, отчасти потому что мы живем здесь, нам трудно это представить, но мы понимаем ту боль, когда видишь кровь, огонь каждый день, эти слезы, разорванные лица людей. Это такая боль, когда нечего даже сказать. Это непереносимая боль. Геннадий, извини за все эти больные вопросы.

– Знаешь, было бы больнее если бы я молчал.

– Да. Я думаю, да.

– То, что мы можем говорить об этом и пытаться дать людям внятную информацию, помогает нам на самом деле. Я не сторонник, как пастырь, той идее, что когда у человека много боли, что не надо говорить с ним о ней. Нужно! Неправда, что нельзя человеку скорбящему, напоминать о его скорби. С человеком надо открыто говорить о его бедах. Да, это невероятная боль.

В день моего отъезда 4 дня назад я провожал в армию своего сына. И не просто в армию, на войну провожал. На войну. Эта один из моих приемных сыновей. Он ушел добровольцем воевать за Украину. Я понимаю, что ряд христианской аудитории может меня не понять, осудить и проклясть. Я давно к этому привык. Всего Вам доброго, успехов Вам. И дай Бог Вам никогда в жизни не понять того, о чем я говорю. Но это мой сын. Он для меня родной. Он с 5 лет беспризорник. Один из 32 моих приемных сыновей.

В 10 лет он сел в тюрьму за кастрюлю супа, которую он выпил залпом, пробравшись в чужой дом. Отсидел 3 года в закрытом детском интернате по решению суда. В 13 лет он стал моим сыном. Прошло 10 лет. Мы с ним покоряли горные вершины, огромные горы Эльбрус, Арарат, Райнир. Ходили по пустыням. Мы проехали на велосипеде половину земного шара от Мариуполя к Киеву в Москву, и от Москвы до Владивостока. Мы вместе служили Богу, вдохновляя людей усыновлять детей. Мы вместе служили в миссии в Африке. Это мой сын. Он для меня абсолютно родной.

И в день моего вылета сюда, мы собрались семьей, и пацаны как-то пытались подбадривать друг друга. У меня это совсем не получалось, потому что мой сын ушел на войну, понимаете, на войну! На войну прямо перед моим городом. На мои попытки как-то его приостановить, он просто говорил мне, батя, посмотри мне в глаза, и дальше выдавал интересные вещи: у меня хороший отец был в жизни, он учил меня заступаться за слабых, противостоять злу, бандитам. И что ты ему скажешь?

Он пошел добровольцем, говорит: я пойду и буду защищать тебя, мать и моих младших братьев и сестер, республику Пилигрим. Я не дам бандитам захватить наш город. Это абсолютно новое измерение жизни, то в чем мы оказались.

Всегда у людей есть скорби, кто-то скорбит сейчас в Сакраменто по какому-то поводу. У кого-то какие-то трудности с работой, в семье что-то не ладится. Но война, это такой сгусток, концентрат скорби человеческой, боли и горя! Да, сегодня очень тяжкое время. Я благодарю Бога за украинскую и русскую диаспору, русскую неодурманенную часть диаспоры. Я вижу здесь множество людей из России, которые прекрасно понимают, что происходит на Украине, которые не поддались такому бесовскому дурману, облучению из телевизоров и понимают, что там не гражданская война, а самая настоящая интервенция Кремля. Эти люди помогают и поддерживают руки украинцев, украинских церквей, украинских пасторов, украинских миссий, которые сегодня пытаются остановить имперскую злобу. Вообще, умирает империя.

Нельзя понять, что происходит на Украине, если этого не видеть. Империя умирает долго. Люди часто умирают долго. Но империи не умирают за 2 дня или за год. Империи умирают десятки лет, а иногда и сотни. То, что происходит сейчас на Украине нельзя понять, если этого не видеть. И дело не в ДНР и не в майдане, дело не в Януковиче или Путине, будь он трижды не ладен, дело в том, что умирает империя. Путин просто пытается ее реанимировать, и это бессмысленная кровавая трата сил, крови и денег, ресурсов, потому что эту империю приговорил Бог к смерти.

Я хочу напомнить, 30 лет назад красного цвета была половина мира. Я историк по образованию, социолог, религиовед. Так вот внимание, 30 лет назад половина земного шара была красного цвета, Восточная Европа – красная, латинская Америка, красная Азия, красная Африка, дурманом атеизма, коммунизма, в том или ином варианте было заражено полпланеты. Это самая кровавая империя в истории мира, на ней больше смертей, чем на империях всех времен вместе взятых.

И Бог приговорил ее. Она начала умирать 30 лет назад, отвалилась Европа, пришла в себя, или постепенно приходит в себя. В Африке скинули это бремя, Латинская Америка начала приходить в себя. Страны бывшего Советского Союза оторвались, помахали ручкой и отправились в нормальные человеческие процессы. Но сегодня империя умирает в Донбассе на Украине, по крайней мере, в восточной части, это ее кровь, это ее попытка еще удержать власть над умами и сердцами. Бесполезная попытка. Империя рухнет.

Только что я выложил у себя на фэйсбук новость о том, что площадь Ленина в моем городе сегодня переименована в Площадь Свободы. Памятник Ленина в этом городе валили христиане, в том числе и мои сыны участвовали в этой процедуре, наряду с другими христианами. В тайне ночью. Уже сегодня можно об этом говорить. Еще недавно это было уголовное дело. Идет декоммунизация, десоветизация Украины, и это важно. Христиане обязаны благословлять этот процесс. Это процесс болезненный кровавый тяжелый, но он важный, мы должны уйти побыстрее от обломков империи. И внимание, то, что я сейчас скажу, запишите и вернемся к этому через 10 лет. Я осмелюсь сказать, я говорю пророческие вещи: это еще не самая страшная часть развала постсоветской империи.

Самое страшное впереди. Когда памятники Ленину будут рушить в Курске, Ростове, Москве, Петербурге, Казани, когда будут кадыровцы какие-нибудь пытаться сохранить русский мир в разваливающейся России, в ее нынешнем состоянии имперского духа, вот это будет конец империи. Россия обновится, Россия сбросит всю эту Кремлевскую нечисть, Россия перестанет быть изгоем, станет нормальной страной, в которой будут заниматься стариками, своими детьми-сиротами, а не спасением украинцев от каких-то мифических бандеровцев, которые якобы нас там режут. Я вместе с ребятами Западной Украины в окопах, я на передовой через день, мои сотрудники каждый день, мы работаем с солдатами, я капеллан, сегодня я уже официально военнослужащий батальона военных капелланов, межнационального межконфессионального батальона.

Мы поддерживаем людей, помогаем беженцам, помогаем людям в прифронтовых поселках. Мои сотрудники каждый день рискуют жизнью, каждый день прорываются в прифронтовые поселки, чтобы доставить людям самое необходимое, просто хоть что-нибудь. Мы переживем это, даст Бог. Империя рухнет. Украина станет свободной страной.

Россия однажды станет свободной страной. Моя любимая вопреки всему Россия освободится от этого имперского духа. Перестанет указывать народам вокруг, как им жить. Перестанет угрожать всему миру ядерной дубинкой и своими танками, которым визы не нужны. От этого скотства Россия обновится. Это будет тяжелейший болезненный процесс. И я сегодня молюсь не только об Украине, я молюсь о будущем России, о том, когда там будут идти вот эти процессы. Это будет очень тяжелый процесс. И когда я молюсь, чтобы мои братья не плакали, так как мы, не хоронили детей, хотя шансы на это все меньше.

Если Россия не очнется сама и не сбросит этот демонический режим, то впереди большая беда и большая кровь. Я понимаю, что многие вещи, может быть, для людей странно звучат. Для меня это сложившаяся внятная мировоззренческая картина.

Многие люди вообще не видели никогда это в контексте разваливающейся империи. Многие убеждены искренне, что это гражданская война. Это неправда. Вместе с ребятами Западной Украины в окопах под Мариуполем сидят хлопцы из Мариуполя, из Донецка, оккупированного, из Луганска и пытаются остановить эту свору бандитов. И мы остановим ее, я верю, я уверен. У меня вообще есть мечта, чтобы сидя у камина, лет так в 80-90 рассказывать моим правнукам, у меня уже 17 внуков от моих приемных детей, что многовековые имперские амбиции России сломали гнилые кровавые зубы в окопах под Мариуполем, которые мы рыли с моими сыновьями. Я надеюсь, что так будет, и прошу молитвенной поддержки. Нам, действительно, очень и очень сложно.

Я как всегда хочу передать привет друзьям. В этом городе много друзей, с которыми я так или иначе пересекался, иногда мимоходом, иногда кто-то из Вас приезжал вот в эту студию к Валерию, доставал из кошелька какую-нибудь посильную сумму и мы проводили здесь благотворительный марафоны. Я просто свидетельствую, Бог сделал множество чудес. Множество жизней, судеб ребят беспризорников, девчонок с трасс, с канализационных люков, были изменены в Республике Пилигрим. Мы продолжаем работу с детьми.

Наш детский центр, крупнейший реабилитационный центр для беспризорных в бывшем Советском Союзе продолжает свою работу. Мы строим семейные детские дома, усыновляем деток, мотивируем других это делать, но, к сожалению, сегодня прямо в нашем доме война, у меня прямо во дворе стоят танки, просто чтобы Вы понимали ситуацию. В день моего отъезда я возвращаюсь домой, сынухи подбегают, уже поздно ночью и говорят, батя, танки приехали. Куда приехали? А вот они стоят, вот прямо мой двор, деревня наша Пилигрим, и там въехало подразделение, слава Богу, украинских солдат, которые готовятся сдерживать и сдерживают всю эту нечисть кремлевскую, всех этих упырей, которые никак не напьются кровушки человеческой.

Я вижу, как Вы вздрагиваете от некоторых моих терминов, я сразу хочу поправиться, я же пастырь беспризорников, они дурно повлияли на мой лексикон, я каюсь за это, но я предпочитаю называть вещи своими именами. Знаете, сегодня, когда многие кричат, какой великий Путин, он против гомосексуалистов, не то что Обама, я хочу напомнить, одну маленькую деталь, в объятия Гитлера прыгнули церкви именно с этой дословно формулировкой: Гитлер против либерализма, против Веймарской республики и ее либеральных ценностей и Гитлер против гомосексуалистов. И с разбега тысячи-тысячи христиан и церквей бросились в объятия Адольфу, ну подумаешь пустяк, что он убивает людей, захватывает территории, развязал там какие-то небольшие войны, мы же спасаем своих. Мы же спасаем немцев, мы же освобождаем народы. Пустяк, что он проливает много крови человеческой, и что он диктатор, пустяк, главное, что он против гомосексуализма. И мы будем помалкивать и не будем осуждать кремлевскую власть и мы засунем свои языки… не буду говорить куда, с моей точки зрения это один из худших видов гомосексуализма.

Простите уже, открытым текстом. Молчание в это время преступно. Дитрих Бонхёфер, пастор, которого повесили за месяц до победы над фашизмом, за месяц до самоубийства Гитлера, говорил: если мы промолчим, Бог не сочтет нас невинными, отсутствие позиции это уже позиция. Я призываю христиан сегодня, здесь в Америке, в России, на Украине, возвысить голос и требовать того, чтобы путинская братоубийственная машина немедленно остановилась и требовать суда над всей этой кликой, они должны ответить за 30 афганских войн, которые они развязали на Украине и в России сегодня.