“Тот, кто не помнит своего прошлого, осуждён на то, чтобы пережить его вновь”, –
Джордж Сантаяна, американский философ и писатель.
I
В этом году, в начале сентября, человечество отметит 80-летие окончания Второй мировой войны — войны, продолжавшейся шесть лет и один день и унёсшей жизни примерно 50 миллионов человек, в том числе 27 миллионов советских граждан. Напомним, что окончательная точка в её завершении была поставлена 2 сентября 1945 года в Токийской бухте на борту американского линкора «Миссури», где был подписан Акт о безоговорочной капитуляции Японии. Его подписали: с японской стороны — министр иностранных дел Мамору Сигэмицу и начальник Генерального штаба Умэдзу Ёсидзиро; с американской — Верховный командующий союзными войсками генерал армии США Дуглас Макартур и адмирал флота Честер Нимиц; с советской — генерал-лейтенант Кузьма Деревянко, а также представители Китая, Великобритании, Австралии, Канады, Франции, Нидерландов и Новой Зеландии.
Но поскольку, как писал русский писатель и историк, почётный член Петербургской АН с 1818 года Николай Карамзин: «История в некотором смысле — священная книга народов… скрижаль откровений и правил; завет предков потомству; дополнение, изъяснение настоящего и пример будущему» (см. «История государства Российского». Санкт-Петербург: «Кристалл», 2000. С. 7), давайте заглянем в историю Второй мировой войны и подумаем: как могло случиться, что в прошлом веке человечество допустило развязывание такой кровавой бойни?
«Оглядываясь назад, – утверждает, например, известный сотрудник советских спецслужб Павел Судоплатов, – нельзя не прийти к выводу, что все три будущих союзника по антигитлеровской коалиции – СССР, Британия и Франция – виноваты в том, что позволили Гитлеру развязать вторую мировую войну. Взаимные неприязнь и противоречия – вот что помешало достижению компромисса между Англией и Францией, с одной стороны, и Советским Союзом – с другой. Компромисса, который бы позволил сообща остановить агрессию Гитлера против Польши». (Павел Судоплатов. Разведка и Кремль. Записки нежелательного свидетеля. М.: ТОО «Гея», 1996, с. 111).
Не потому ли стали искажаться причины и укрываться истинные виновники развязывания Второй мировой войны? При этом начало укрытия участия, скажем, Советского Союза в развязывании Второй мировой войны положил И. Сталин, выступая 2 сентября 1945 года по случаю её окончания с «Обращением к народу», в котором отметил: «Два очага мирового фашизма и мировой агрессии образовались накануне нынешней мировой войны: Германия – на западе и Япония – на востоке. Это они развязали вторую мировую войну. Это они поставили человечество и его цивилизацию на край гибели». (И. В. Сталин. Сочинения, том 2 (XV). 1941-1945. Stanford, California, 1967, c. 213).
* * *
Естественно, что за это время, а тем более со дня начала Второй мировой войны, 1 сентября 1939 года, в реках стран, подписавших Акт о безоговорочной капитуляции Японии, утекло много воды и изменилось поколение людей.
Однако, 20 декабря 2019 года во время неформального саммита лидеров стран СНГ, проходившего в Санкт-Петербурге, Президент Российской Федерации Владимир Путин вначале назвал все страны, которые перед войной заключили с Германией договора о ненападении, после чего сказал: “Таким образом, договор между СССР и Германией был последним в ряду тех, которые были подписаны европейскими странами, как бы заинтересованными в сохранении мира в Европе”. А далее отметил, что “СССР пошел на подписание этого документа только после того, как были исчерпаны все возможности, были отклонены все предложения СССР о создании единой системы безопасности в Европе”.
“СССР, оставаясь в одиночестве, – подчеркнул В. Путин, – вынужден был принять реальность, которую западные государства создали своими руками. Раздел Чехословакии был предельно жестоким и циничным. По сути, это был грабёж и можно со всеми основаниями утверждать: именно Мюнхенский сговор послужил поворотным моментом в истории, после которого Вторая мировая война стала неизбежной. В 1938 году Гитлера ещё можно было остановить коллективными усилиями европейских государств”. И в доказательство, В. Путин привёл слова, ска-занные на Нюрнбергском процессе начальником немецкого Генерального штаба Кейтелем, который, отвечая на вопрос: “Напала бы Германия на Чехословакию в 1938 году, если бы западные державы поддержали Прагу?”, ответил : “Нет. Мы не были достаточно сильны с военной точки зрения. Цель Мюнхена была вытеснить Россию из Европы, выиграть время и завершить вооружение армии”.
* * *
Так что, объясняя причину возникновения Второй мировой войны и делая при этом заслуженный упрек Западным странам Европы и США за их поведение в 1930-е годы, В. Путин сказал, к сожалению, тоже только половину правды, ибо, как и в своё время Сталин, попытался скрыть преступную деятельность в те годы руководства СССР. Поэтому давайте глубже заглянем в историю, причём без утаивания каких-либо факторов, приведших к этой самой кровопролитной в истории человечества трагедии, что, на наш взгляд, необходимо сделать даже для того, чтобы яснее понять причины возникновения ныне ведущихся, пока что локальных войн, но чреватых своим расширением.
Во-первых, человечество стало “беременным” новой мировой войной из-за появления в результате затянувшейся Первой мировой войны (1914-1918 гг.) трёх тоталитарно-диктаторских режимов: в Российской империи – большевистского, в Италии – фашистского, в Германии – нацистского, каждый из которых ставил своей целью – мировое господство. Причём, как известно из истории, которую, как подчеркивал в той беседе 20 декабря 2019 года В. Путин, не надо фальсифицировать, первым появился в октябре 1917 года большевистский режим; и созданный в марте 1919 года, по инициативе вождя большевиков, Владимира Ленина, Коммунистический Интернационал был не чем иным, как штабом, в задачу которого входили подготовка и организация государственных переворотов в других странах, с последующим установлением там режимов, подобных большевистскому. “Конечной целью, к которой стремится Коммунистический Интернационал, – говорилось в его программе, – является замена мирового капиталистического хозяйства мировой системой коммунизма”. (Коммунистический Интернационал в документах. М.: Партиздат, 1933, с. 14).
Однако, поскольку с первых дней своего существования большевистский режим в России показал свое диктаторское агрессивное лицо и стал в глазах мировой общественности своеобразным “пугалом”, то первые попытки осуществления указанных переворотов в других странах привели к установлению тоже диктаторских режимов, но совершенно другой, антикоммунистической направленности: в Польше – режима, возглавляемого Юзефом Пилсудским, в Венгрии – режима Миклоша Хорти, в Италии – фашистского агрессивного режима во главе с Бенито Муссолини, заявившего 16 ноября 1919 года в своем предвыборном манифесте, в числе других программных задач, – “расширение и утверждение Италии в мире”.
А придя в 1922 году к власти, Б. Муссолини получил и возможность осуществления своей мечты. В написанной в 1932 году для “Энциклопедии Италиана” статье “Фашизм. Доктрина” он заявлял, что фашизм “не верит ни в возможности, ни в пользу вечного мира. Он отвергает пацифизм, прикрывающий собой бегство от борьбы и трусость перед необходимостью жертвы. Только война дает максимальный выход человеческой энергии и ставит печать благородства на тех, кто имел мужество бросить ей вызов”. (Цит. по кн. Джаспера Радли “Муссолини”, М.: ООО “Фирма”, 1999, с. 281).
Но самым агрессивным по своим замыслам был, конечно, появившийся в начале 1933 года в Германии нацистский режим, возглавляемый Адольфом Гитлером. Так, определяя политику возглавляемой им Национал-социалистической рабочей партии Германии, в книге “Майн кампф” (“Моя борьба”) А. Гитлер писал: “Немецкая Австрия во чтобы то ни стало должна вернуться в лоно великой Германской метрополии… Одна кровь – одно государство! До тех пор, пока немецкий народ не объединит всех своих сынов в рамках одного государства, он не имеет морального права стремиться к колониальным расширениям. Лишь после того, как немецкое государство включит в рамках своих границ последнего немца, лишь после того, как окажется, что такая Германия не в состоянии прокормить в достаточной мере своё население, – возникающая нужда дает народу моральное право на приобретение чужих земель. Тогда меч начинает играть роль плуга, тогда кровавые слезы войны орошат землю, которая должна обеспечить хлеб насущный будущим поколениям”.
При этом Гитлером названа и страна, которая должна стать первой жертвой при завоевании Германией новых земель. “Когда мы говорим о завоевании новых земель в Европе, – говорил Гитлер, – мы, конечно, можем иметь в виду, в первую очередь, только Россию и те окраинные государства, которые ей подчинены”.
Во-вторых, о чём умолчал В. Путин, объясняя причины возникновения Второй мировой войны, так это то, что, несмотря на уже существовавший фашистский режим в Италии и поднимавший свою голову нацистский режим в Германии, довольно странную политику проводило руководство большевистского режима в созданном к тому времени СССР. “Уже в 1923 году, – пишет начальник управления шпионажа и диверсий службы безопасности СД нацистской Германии Вальтер Шелленберг, – практиковалась подготовка офицеров и велись обмены технической информацией между германским рейхсвером и Красной Армией. Кроме этого, за отдельные патенты, полученные от Германии, ей было разрешено наладить выпуск своего оружия на территории Советского Союза. В то же время именно политика Сталина поддержать германский национализм в надежде направить Германию на западную буржуазию привела к тому, что он дал указание германской компартии своим главным врагом считать не гитлеровскую национал-социалистическую, а социал-демократическую партию”. (Вальтер Шелленберг. Секретная служба Гитлера. Киев: “Доверие”, 1991, с. 23).
При этом, такую же странную, если не сказать преступную, позицию, с подачи Сталина, занимали в те годы и коммунисты других европейских стран. Скажем, когда тогдашний глава французского правительства Народного фронта, социалист Леон Блюм сказал, что “французские рабочие поднимутся, чтобы сопротивляться гитлеровскому нападению”, то Генеральный секретарь Французской коммунистической партии Морис Торез ответил ему: “Мы не допустим, чтобы рабочий класс был втянут в так называемую войну для защиты демократии против фашизма”. (Цит. по кн. Уинстона Черчилля “От войны до войны. (1919-1939)”, кн. I. Нью Йорк: изд. им. Чехова, 1954, с. 143).
Так что ту реальность, которая начала складываться в 1930-е годы, “создавали своими руками”, не только страны Западной Европы, как говорил В. Путин, но, как свидетельствуют факты, и Советский Союз, помогая Германии стать на ноги и, более того – большевистское руководство способствовало укреплению в Германии нацизма; причём всё это делалось Сталиным и его ближайшим окружением, несмотря на обозначение Гитлером в качестве первой жертвы своих завоевательных планов “Россию и те окраинные государства, которые ей подчинены”.
* * *
И только когда Германия стала на путь открытого нарушения Версальского договора, запрещавшего ей вооружаться, Советское правительство, устами народного комиссара иностранных дел Максима Литвинова, выразило свою озабоченность: “Как быть, если государство, требующее или берущее себе право на вооружение, находится под исключительным руководством людей, которые объявили во всеуслышание программу своей внешней политики, состоявшую не только в политике реванша, но и безграничного завоевания чужих территорий и уничтожения независимости целых государств, – под руководством людей, которые открыто провозгласили эту программу и не только не отрекаются от неё, но непрестанно распространяют эту программу, воспитывая на ней свой народ? Как быть в тех случаях, когда государство, имея такую программу своих вождей, отказывается давать какие бы то ни было гарантии неосуществления этой программы, гарантии безопасности своих соседей, дальних и близких, – гарантии, которые готовы дать другие государства, даже свободные от всяких подозрений в агрессивности? Можно ли закрывать глаза на подобные факты?” (Цит. по кн. З. Шейнина “Максим Максимович Литвинов: революционер, дипломат, человек”. М.: Политиздат, 1980, с. 333).
А когда в марте 1938 года, как и предусматривалось Гитлером в его книге “Майн кампф”, Германия присоединила Австрию, один из дальновидных политиков ХХ века У. Черчилль писал: “Сознавая значение этого события для судьбы всей Европы и в особенности Чехословакии, Советское правительство немедленно… обратилось к другим европейским Великим Державам с предложением немедленного совместного обсуждения возможных последствий этого события, чтобы коллективно принять предохранительные меры”; но “это предложение, которое, если бы оно было осуществлено, могло избавить нас от тревоги, которую весь мир теперь чувствует за судьбу Чехословакии, к сожалению, не было оценено по достоинству”. (Уинстон Черчилль. От войны до войны (1919-1939), кн. I, с. 322-323).
Дело в том, что тогдашние правительства Англии и Франции, хотя и вели переговоры с представителями СССР о совместном противодействии агрессорам, но больше боялись коммунизма, в связи с чем, по существу, потворствовали захватнической политике стран так называемой “Оси”: Германии, Италии, Японии.
Так что, не получив поддержки своему предложению по противостоянию агрессивным действиям названных стран “Оси”, Советское правительство начало поиск возобновления прерванных контактов с Германией: 17 апреля 1938 года (обратим внимание: до Мюнхенского сговора) советский полпред Алексей Мерекалов в разговоре с товарищем министра иностранных дел Германии сказал: “С точки зрения России нет причин, могущих помешать нормальным взаимоотношениям с нами. А начиная с нормальных, отношения могут становиться всё лучше и лучше”. (СССР- Германия. 1939. Vilnius: “Moklas”, 1989, с. 11).
При этом отметим, что данное предложение А. Мерекалова упало на почву, уже в определённой степени подготовленную шефом Главного управления имперской безопасности Рейнхардом Гейдрихом.
Дело в том, как об этом пишет В. Шелленберг, “у Гейдриха имелась информация от белогвардейского эмигранта генерала Скоблина, будто Маршал Советского Союза Тухачевский вместе с германским генеральным штабом организовал заговор – свержение сталинского режима. Гейдрих сразу ухватился за эту чрезвычайно важную информацию. Если её правильно использовать, то на руководство Красной Армии падёт такой удар, что оно на протяжении многих лет не оправится». И «Гейдрих ознакомил Гитлера с информацией Скоблина на Тухачевского», кстати, в то время, когда «Гитлер стоял перед дилеммой – объединиться с западными державами или выступить против них». (Вальтер Шелленберг. Секретная служба Гитлера, с. 24).
И решение Гитлера – поддержать в данном случае «Сталина, а не Тухачевского, – по мнению В. Шелленберга, – предрешило весь курс немецкой политики до 1941 года и может по праву считаться одним из самых важных решений того времени. Это в конечном счёте привело к тому, что Германия временно стала союзником Советского Союза, и Гитлер атаковал Запад прежде, чем напал на Россию». (Там же, с. 25).
«Тухачевский и другие сотоварищи были арестованы в предвечерье в середине мая 1937 года…
Таким образом, – делает заключение В. Шелленберг, – дело Маршала Тухачевского стало прелюдией сближения Гитлера со Сталиным. Оно стало поворотной точкой отсчёта, которая приблизила решение Гитлера, готовящегося к атаке на Запад, обезопасить свои восточные границы через союз с Россией». (Там же, с. 26).
* * *
Поэтому после намёка А. Мерекалова, уже той же весной 1938 года немецкая пропаганда ослабила антисоветскую направленность, на что соответствующим образом отреагировали советские газеты и радио. А тем временем Гитлер, почувствовав безнаказанность со стороны западных держав и получив гарантию безопасности с востока, в том числе и из-за значительного обезглавливания Красной Армии, продолжил свою захватническую политику: по совету Муссолини он созывает в конце сентября 1938 года , в Мюнхене, совещание глав правительств: Великобритании (Н. Чемберлена), Франции (Э. Даладье) и Италии (Б. Муссолини), на котором 30 сентября было подписано соглашение об отторжении от Чехословакии и передаче Германии Судетской области, с плотным проживанием в ней немцев, а также об удовлетворении за счёт этой страны территориальных притязаний Венгрии и Польши, что, естественно, свидетельствовало о наивных представлениях лидеров западной демократии, и прежде всего Чемберлена, что путём каких-то уступок можно умиротворить диктаторов.
В то же время У. Черчилль был потрясен произошедшим в Мюнхене 30 сентября 1938 года и сказал: «Я напомню тому, кто хотел бы не заметить или забыть, но что тем не менее приходится констатировать, а именно – мы пережили всеобщее и явное поражение, а Франция снесла ещё больше, чем мы… И нет никаких оснований надеяться, что этим всё закончится. Это лишь начало расплаты. Это только первый глоток из горькой чаши, которая будет предложена нам со дня на день, если не наступит невероятное восстановление нравственного здоровья и военной мощи, если мы вновь не очнемся и не сделаем ставку на свободу, как в былые времена». (См. Энциклопедия Третьего рейха. М.: «ЛОКИД-МИФ», 1996, с. 327).
Кстати, выступая 10 марта 1939 года с «Отчетным докладом на XVIII съезде партии о работе ЦК ВКП(б)» И. Сталин отметил, что «новая империалистическая война стала фактом», однако ее характерная черта, по мнению Сталина, состояла «в том, что она не стала еще всеобщей, мировой войной. Войну ведут государства-агрессоры, всячески ущемляя интересы неагрессивных государств, прежде всего Англии, Франции, США», а последние пятились назад и отступали, «давая агрессорам уступку за уступкой!» При этом И. Сталин высказал на этот счёт мысль очень схожую с предостережением У. Черчилля. «Я далёк от того, – сказал он, – чтобы морализировать по поводу политики невмешательства, говорить об измене, предательстве и т. п. Наивно читать мораль людям, не признающим человеческой морали. Политика есть политика, как говорят старые, прожженные буржуазные дипломаты. Необходимо, однако, заметить, что большая и опасная политическая игра, начатая сторонниками невмешательства, может окончиться для них серьезным провалом». (XVIII съезд Всесоюзной Коммунистической партии (б). Стен. Отчёт. М.: Госполитиздат, 1939, с.12, 14).
II
В то же время оба тоталитарно-диктаторских режима (советско-большевистский и немецко-нацистский) настолько спешили идти друг другу навстречу, что закрывали глаза на открытое лицемерие, а порой и вообще на неприкрытую ложь, как с одной стороны, так и с другой. В угоду заправилам нацистской Германии (по другому не назовёшь), развернувшим к тому времени кампанию по уничтожению евреев, 4 мая 1939 года был снят с поста народного комиссара иностранных дел СССР Максим Литвинов, еврей по национальности, к тому же активно работавший до этого по созданию коллективной безопасности против наглевших с каждым месяцем агрессоров.
А 14 августа 1939 года министр иностранных дел Германии Иоахим Риббентроп в телеграмме своему послу в Москве телеграфировал: «Я прошу вас лично связаться с господином Молотовым и передать ему следующее:
1. Идеологические расхождения между Национал-Социалистической и Советским Союзом были единственной причиной, по которой в предшествующие годы Германия и СССР разделились на два враждебных лагеря. События последнего периода, кажется, показали, что разница в мировоззрениях не препятствует деловым отношениям двух государств и установлению нового дружественного сотрудничества. Период противостояния во внешней политике может закончиться раз и навсегда: дорога в новое будущее открыта обеим сторонам.
2. В действительности интересы Германии и СССР нигде не сталкиваются. Жизненные пространства Германии и СССР прилегают друг к другу, но в столкновениях нет естественной потребности. Таким образом, причины для агрессивного поведения одной стороны по отношению к другой отсутствуют. У Германии нет агрессивных намерений в отношении СССР…» (СССР-Германия. 1939, с. 30).
Как известно из истории, и о чём говорил главам государств СНГ В. Путин, «Советско-Германский договор о ненападении» был подписан 23 августа 1939 года в Москве министром иностранных дел Германии И. Риббентропом и В. Молотовым, взявшим на себя, после снятия М. Литвинова, обязанности народного комиссара иностранных дел СССР, оставаясь при этом главой Советского правительства.
Но в то же время был подписан, о чём В. Путин умолчал во время разговора с главами глав государств СНГ, и «Секретный дополнительный протокол» о разделе сфер влияния в Восточной Европе между Германией и СССР.
Секретный дополнительный протокол
По случаю подписания Пакта о Ненападении между Германией и Союзом Советских Социалистических Республик нижеподписавшиеся представители обеих Сторон обсудили в строго конфиденциальных беседах вопрос о разграничении их сфер влияния в Восточной Европе. Эти беседы привели к соглашению в следующем:
1. В случае территориальных и политических преобразований в областях, принадлежащих прибалтийским государствам (Финляндии, Эстонии, Латвии, Литве), северная граница Литвы будет являться чертой, разделяющей сферы влияния Германии и СССР. В этой связи заинтересованность Литвы в районе Вильно признана обеими Сторонами.
2. В случае территориальных и политических преобразований в областях, принадлежащих Польскому государству, сферы влияния Германии и СССР будут разграничены приблизительно по линии рек Нарев, Висла и Сан.
Вопрос о том, желательно ли в интересах обеих Сторон сохранение независимости Польского государства, и о границах такого государства будет окончательно решен лишь ходом будущих политических событий.
В любом случае оба Правительства разрешат этот вопрос путем дружеского согласия.
3. Касательно Юго-Восточной Европы Советская сторона указала на свою заинтересованность в Бессарабии. Германская сторона ясно заявила о полной политической незаинтересованности в этих территориях.
4. Данный протокол рассматривается обеими сторонами как строго секретный.
Москва. 23 августа 1939 г. Полномочный
За Правительство представитель Германии – И. Риббентроп
Правительства СССР – В. Молотов
(См. СССР-Германия. 1939, с. 62, 64).
Кстати, присутствовавший при подписании названных документов И. Сталин во время приёма, следовавшего после официальной церемонии, поднял тост не только за здоровье А. Гитлера, но и предложил поднять бокалы, что стало неожиданным для В. Молотова, «за нового антикоминтерновца Сталина», что, безусловно, стало ещё большей неожиданностью для И. Риббентропа; и он тут же стал звонить в Берлин и докладывать А. Гитлеру об услышанном из уст Генерального секретаря ЦК ведущей компартии Коминтерна. При этом, естественно, А. Гитлер пришёл в восторг и воскликнул: «Мой гениальный министр иностранных дел!» (См. Феликс Чуев. Молотов. Полудержавный властелин, с. 24).
Так что А. Гитлеру действительно было отчего прийти в восторг, и уже 25 августа 1939 года в письме Б. Муссолини он писал: «Я уверен, что могу сообщить Вам, Дуче, что, благодаря переговорам с Советской Россией, в международных отношениях возникло совершенно новое положение, которое должно принести «Оси» величайший из возможных выигрышей». (СССР- Германия. 1939, с. 71)
В то же время всё это преступление «двух хищников» по отношению других европейских стран скрывалось от советской и мировой общественности. В вышедшей 24 августа 1939 года газете «Правда» – органе ЦК ВКП(б) – говорилось: «Заключение договора между СССР и Германией является, несомненно, фактом крупнейшего международного значения, ибо договор представляет собой инструмент мира, призванный не только укрепить добрососедские и мирные отношения между СССР и Германией, но и служить делу всеобщего мира». (Там же, с. 64).
О заключении «Секретного дополнительного протокола» не упоминалось.
До конца своей жизни наличие «Секретного дополнительного протокола» отрицал Молотов. Вот как описывает Чуев разговор с ним (9.03.1986) на эту тему:
– Читаю Черчилля о ваших переговорах с Риббентропом, – говорю я.
– Ну и что он говорит?
– О том, как Вы просили Южную Буковину у немцев.
– Да.
– Хотя, как вроде бы вы говорите Риббентропу, в секретном протоколе она не упоминается. Что за секретный протокол, Вячеслав Михайлович?
– Не помню.
– Видимо по разделу территории – это, наверно, имелось в виду.
– Возможно.
Спрашиваю в который раз, и только это удалось услышать от него за восемь месяцев до смерти. (Феликс Чуев. Молотов. Полудержавный властелин, с.29).
Правда, на много раньше, 04.02.1973 года, в беседе с Ф. Чуевым В. Молотов, по-видимому, даже не краснея, заявил: «Вопрос о Прибалтике, Западной Украине, Западной Белоруссии и Бессарабии мы решили с Риббентропом (а не с народами этих стран?! – С. Ш.) в 1939 году. Немцы не охотно шли на то, что мы присоединяем к себе Латвию, Литву, Эстонию и Бессарабию. Когда через год, в ноябре 1940 года, я был в Берлине, Гитлер спросил меня: «Ну хорошо, украинцев, белоруссов вы объединяете вместе, ну, ладно, молдаван, это ещё можно объяснить, но как вы объясните всему миру Прибалтику?»
Я ему сказал: «Объясним».
А далее В. Молотов вообще разоткровенничался и поведал Ф. Чуеву о применяемых методах присоединения Прибалтийских республик к СССР: «Я вам должен сказать по секрету, что я выполнял очень твёрдый курс. Министр иностранных дел Латвии приехал к нам в 1939 году. Я ему сказал: «Обратно вы уж не вернётесь, пока не подпишете присоединение к нам». (Нашим чекистам я дал указание не выпускать его, пока не подпишет», – добавил однажды к этому рассказу Молотов).
Из Эстонии к нам приехал военный министр, я уж забыл его фамилию, популярный был, мы ему тоже сказали. На эту крайность мы должны были пойти. И выполнили, по-моему, неплохо». (Там же, с. 19)
«Они жались туда-сюда, – пояснял Молотов, – буржуазные правительства, конечно, не могли войти в социалистическое государство с большой охотой. А с другой стороны, международная обстановка была такова, что они должны были решать. Находились между двумя большими государствами – фашистской Германией и Советской Россией. Обстановка сложная. Поэтому они колебались, но решились. А нам нужна была Прибалтика…». (Там же, с.20).
Вот она – мораль тоталитарно-диктаторских режимов: «Молчи! Устал я слушать… Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать». (И. А. Крылов. Соч. в двух томах, т. II. М.: «Правда», 1984, с. 17).
Не в этом ли заключается и причина развязанной руководством Российской Федерации нынешней войны против украинского народа?
* * *
А тогда, несмотря ни на какие договора, каждый из лидеров тоталитарно-диктаторих режимов (немецко-нацистского и советско-большевистского) продолжал вести свою игру. Скажем, А. Гитлер не собирался менять своего восточного замысла; он просто в сложившихся новых обстоятельствах намеревался оккупировать всю Европу, чтобы потом, используя ее ресурсы, двинуться на СССР. Это подтверждается происходящими событиями: 22 июля 1940 года Франция капитулировала, и буквально в тот же день Гитлер дал указание начальнику Генерального штаба сухопутных войск генералу Францу Гальдеру приступить к разработке плана вторжения в Советский Союз.
Красноречиво об этом свидетельствует и выступление И. Сталина 19 августа 1939 года (т. е. почти накануне подписания названных документов) на заседании Политбюро ЦК ВКП(б). «Вопрос мира или войны вступает для нас в критическую фазу», – сказал Сталин и после этого начал рассуждать: «Если мы заключим договор о взаимопомощи с Францией и Великобританией, Германия откажется от Польши и станет искать «модус вивенди» (временного соглашения – С.Ш.) с западными державами. Война будет предотвращена, но в дальнейшем события могут принять опасный характер для СССР. Если мы примем предложение Германии о заключении с ней Пакта о Ненападении, она, конечно, нападёт на Польшу, а вмешательство Англии и Франции в эту войну станет неизбежным. Западная Европа будет подвергнута серьезным волнениям и беспорядкам. В этих условиях у нас будет много шансов оставаться в стороне от конфликта, и мы сможем надеяться на наше выгодное вступление в войну».
При этом И. Сталин подчеркнул, что «придерживаясь позиции нейтралитета и ожидания своего часа, СССР будет оказывать помощь нынешней Германии, снабжая ее сырьем и продовольственными товарами. Но само собой разумеется, наша помощь не должна превышать определенных размеров для того, чтобы не подрывать нашу экономику и не ослаблять мощь нашей страны».
И в конце, выразив надежду, что «у нас будет широкое поле деятельности для развития мировой революции» (!!! – С.Ш.), И. Сталин сказал: «Товарищи! В интересах СССР – Родины трудящихся, чтобы война разразилась между рейхом и капиталистическим англо-французским блоком. Нужно сделать всё, чтобы эта война длилась как можно дольше в целях изнурения двух сторон. Именно по этой причине мы должны согласиться на заключение Пакта, предложенного Германией, и работать над тем, чтобы эта война, объявленная однажды, продолжалась максимальное количество времени. Надо будет усилить пропагандистскую работу в воюющих странах для того, чтобы быть готовыми к тому времени, когда война закончится». (Центр хранения историко-документальных коллекций, бывший особый архив СССР. Ф 7. оп.1, д. 1223).
* * *
Практическая реализация «Секретного дополнительного протокола» началась 1 сентября 1939 года с нападения Германии на Польшу. В ответ на это событие, как и предполагал И. Сталин, и вопреки надеждам А. Гитлера, расчитывавшего на невмешательство Англии и Франции, последние, оставаясь верными своим союзническим обязательствам с Польшей, 3 сентября объявили войну Германии, хотя в первые дни и не предпринимали эффективных действий по обузданию агрессора.
На это явное международное преступление, будучи тоже верным своим союзническим обязательствам с нацистской Германией, отреагировало руководство СССР: 8 сентября В. Молотов послал германскому послу в Москве Шуленбургу телеграмму следующего содержания: «Я получил ваше сообщение о том, что германские войска вошли в Варшаву. Пожалуйста, передайте мое поздравление и приветствия правительству Германской империи. Молотов». (СССР-Германия.1939, с. 84).
А 17-го сентября 1939 года, после уведомления представителей Германии, польскую границу перешли и части Красной Армии, поскольку И. Сталин посчитал, видя предсмертные судороги Польши, что уже настал тот «выгодный» момент для вступления и СССР в начавшуюся войну, о котором он говорил на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) 19-го августа.
О явном международном преступлении нацистского и большевистского режимов свидетельствует и совместно проведенный ими 22 сентября 1939 года, в Бресте, военный парад.
Так вызревала и началась со скрипа перьев Молотова и Риббентропа, а также под топот сапог на совместном параде войск, со свастиками и красными звездами на шапках, Вторая мировая война.
Семён Шарецкий, доктор экономических наук, профессор, член-корреспондент Всесоюзной сельско-хозяйственной академии им. В. И. Ленина
